Материнство как кПТСР

кПТСР – это комплексное посттравматическое стрессовое расстройство. Оно развивается в результате длительного, повторяющегося травматического опыта. Особенно, когда человек чувствует свою абсолютную, хроническую беспомощность, невозможность ни избежать происходящего, ни защитить себя. особенно в тех случаях, когда человек чувствует, что не может избежать происходящего.

В МКБ-11 (классификатор болезней) кПТСР характеризуется основными критериями ПТСР: симптомы вторжения (флешбеки), избегания и физиологической гиперактивации (возбуждения).

К которым прибавляются:
* проблемы в регуляции аффекта(эмоций);

* связанные со стрессовым воздействием стойкие представления о себе как об униженном, раздавленном или никчемном, сопровождающиеся чувствами стыда, вины или провала;

* трудности в поддержании отношений и в переживании чувства близости к другим людям.

В обычной жизни чаще всего оно встречается у детей и взрослых, которые в своих семьях длительное время подвергались насилию.
Казалось бы, что общего с материнством? Сейчас покажу!

У меня 2 ребенка, и я вытянула джек-пот – оба они в свое время стали источником моего кПТСР.

Итак, кейс первый. Лайтовый.
кПТСР от депривации сна. 

Когда родился мой второй сын, у меня уже было 3,5 года депривации сна. Буквально через 3 месяца после родов я обнаружила себя в тяжелейшей депрессии, из которой выбиралась на протяжении следующих нескольких лет.

Когда депривация сна достигла почти 7 лет, одним ранним утром случилось страшное. Младший сын, как всегда, проснулся ни свет, ни заря и прибежал ко мне в спальню. И когда он полез ко мне обниматься, я поймала себя на том, что только усилием воли сдерживаю свои руки от рывка к его горлу.

С этого дня на протяжении 9 месяцев младший сын ночевал у бабушки. Я просто боялась, что в следующий раз не остановлюсь. Мои тело и психика, изможденные бесконечным лишением сна, начали воспринимать моего ребенка как угрозу для своей жизни. На сессиях с терапевтом я говорила, что ощущаю себя скелетом, с которого дети уже содрали всю кожу и мышцы и теперь хотят растащить и кости.

С тех пор прошло почти 7 лет. Но до сих пор проявляются симптомы. Вторжения: в голове возникает звук открывающейся двери детской и топот детских ножек, которые бегут ко мне. Гиперактивации: до сих пор, если я нахожусь в спальне, а в детской резко открывается дверь, у меня выбрасывается в кровь адреналин и происходит мобилизация организма. Если я очень уставшая, у меня буквально могут начать трястить руки и подступать слезы. Избегания: до сих пор я боюсь недосыпа. Я отказалась от мысли о еще одном ребенке, прежде всего потому, что понимала – я или умру или сойду с ума, если мне вновь придется не спать. 

Дополнительные симптомы тоже были во всей красе: я сжирала себя чувством вины и стыда, ощущением несостоятельности как матери, я не могла адекватно коммуницировать с детьми, не могла адекватно реагировать на их поведение, всеми силами избегала общения с ними наедине дольше 30-60 минут. Мне до сих пор очень больно от осознания, что послеродовая депрессия и кПТСР забрали у меня годы – годы! – здорового контакта с детьми.

Почему я называю этот кейс лайтовым? Лишь в сравнении со вторым.

Кейс второй. Хард кор.
кПТСР от нейронетипичности ребенка. 

Скажу честно, в эту сторону я никогда не смотрела, пока не послушала лекцию об особенностях сексуального поведения людей с РАС (расстройство аутистического спектра, включая синдром Аспергера и т.п.). На этой лекции был слайд с откликами нейротипичных (обычных) партнеров. Типа, что им сложнее всего дается в сексуальных отношениях с обладателями РАС.

Поскольку старший мой сын вполне себе высокофункциональный нейронетипичный парень, я мысленно стала прикидывать, как может складываться его личная жизнь. Что может быть трудным для девушки именно моего сына. А потом как-то невольно я начала систематизировать свои реакции на материнство им и упс… симптом за симптомом, симптом за симптомом, и я вновь получила клиническую картину кПТСР.

Я осознала, что все годы материнства старшим, я ощущаю тотальную небезопасность, когда он находится со мной в одном пространстве. Я никогда не знаю, что будет происходить в следующую секунду. Мое тело ВСЕГДА в состоянии боевой готовности, потому что в любой момент дня и ночи у ребенка может случиться «приход», мелтдаун.
В любой момент в моем доме могут начать выбиваться двери, крушиться вещи. В любой момент он может начать орать на меня или брата. Нет никакой системы! Нет никаких красных флагов. Точнее они есть, но даже если ты соблюдаешь все известные на сейчас знаки, все равно в любой момент может случиться что-то новое.

Я поняла, что я – взрослая, 45летняя женщина, реально БОЮСЬ находиться в одном пространстве со своим сыном. Поняла, что все эти почти 14 лет я живу в ощущении перманентной угрозы насилия. В ощущении перманентно нарушаемых моих границ. И телесных, и психических.

И – самое тяжелое и, честно говоря, страшное – это именно осознание полной своей беспомощности и невозможности выйти из этого кошмара. Понимание, что пока сын живет со мной – я вновь и вновь буду вынуждена переживать это.
Да, он уже многому научился в плане саморегуляции. Но я таки знаю, что такое нейронетипичность. Есть вещи, которые можно только уменьшить, но невозможно убрать навсегда. Да, если бы дома был еще один зрелый взрослый, мне было бы полегче. Но пока я одна.

Все это я написала для матерей, которые прямо сейчас проживают такое же. Для всех моих подруг с детками в спектре. Для всех матерей, у которых высыпается сахар из пакета, но никак не они.

Я хочу вас поддержать.
Я хочу вам сказать, что те чувства и состояния, что вы можете проживать – не от вашей плохости/слабости/глупости/никчёмности.

Они – НОРМАЛЬНАЯ РЕАКЦИЯ ВАШЕГО ТЕЛА НА НЕНОРМАЛЬНЫЕ СОБЫТИЯ.

Я знаю, что если мой пост выйдет за пределы моих пабликов, то обязательно в комментариях будет много хейта и белых польт. Но нам с вами не привыкать!

Назвать и понять проблему – уже шаг к исцелению.
Да, пока «источник» не убран, мы не можем исцелиться полностью. Но мы точно можем предпринимать действия, которые будут укреплять нас!

Когда я осознала, что на самом деле со мной происходит, через что я каждый день прохожу уже более 10 лет – мне так стало себя жалко! Захотелось обнять себя крепко-крепко и сказать, что я невероятно сильная героиня. Что я МОЛОДЕЦ! Я борюсь, я держусь, я стараюсь быть максимально эмоционально доступной, бережной и включенной мамой.
Ни одна мама нейротипичного ребенка никогда не поймет, что такое растить ребенка в спектре.

За последние 10 лет, слава Богу, стали говорить о послеродовой депрессии, о послеродовом ПТСР. Но я хочу подсветить и эту проблему. Тем более, что процент нейронетипичных детей все увеличивается.

Уход за «не таким, как все» ребенком, сказывается на ментальном состоянии матери. Меняет работу ее мозга, ее нейробиологию, гормональный баланс. Меняет ее отношение к себе, к ребенку, ко всей своей жизни.

И когда мы виним себя, когда считаем только себя причиной всех проблем – мы лишаемся возможности помочь себе.

Я бы очень хотела, чтобы мой пост стал для вас первым шагом к выходу из кПТСР. 

P.S. И не смотря на то, что я описывала очень личные, очень сокровенные свои переживания, я буду очень рада всем репостам и шерам, Пусть как можно больше мам прочитают и получат поддержку.